Готовится прощальный бенефис актрисы Ачинского драмтеатра Марины Новосёловой
Ей бы сплошных цариц да королев играть – хотя и такие роли были в её длинной актёрской биографии. Утончённая, с жестами аристократки – такое ощущение, что голубых кровей. А ведь родом – из глухой башкирской деревни; как говорит сама Марина Прокофьевна, «глуше не бывает». Сейчас актриса вплотную занята подготовкой бенефиса: шутка ли, 42 года на сцене Ачинского драмтеатра!
«Красная Москва»
– Так получилось, что я родилась в ночь с 21 на 22 июня 1941-го. А через три месяца на фронт ушёл отец, где и погиб. Мать одна воспитывала пятерых детей. Трое умерли от голода.
После войны семья перебралась в Свердловск, к тёте.
– В городской школе все надо мной смеялись. Любое моё деревенское высказывание вызывало у одноклассников хохот. Зато потом не только выправилась, но и всех перегнала: и в учёбе была первой (причём по таким предметам, как математика и иностранный язык), и «по общественной линии». После школы пошла на завод, но и на производтве числилась передовой активисткой. До такой степени, что когда объявили призыв поднимать целину, ни секунды не сомневалась:
– Заявление написала самой первой – обо мне тогда даже статья в газете была.
Но в Казахстане Марина выдержала лишь посевную и уборочную. То, что там творилось – словами не выскажешь: двухэтажные нары в палатке, ни помыться, ни постирать, даже туалета на первых порах не было – по нужде приходилось бегать в поле. Денег, разумеется, не платили.
– А главное – вокруг тебя мужики, которые неизвестно сколько не видели женщин. Водку в местном магазинчике они выпили всю, потом взялись за одеколон. Мне до сих пор становится дурно от запаха «Красной Москвы», потому что у нас все железные тарелки и кружки пропахли этим ароматом!
На протяжении нескольких месяцев Марина откровенно врала родным в письмах: мол, и условия отличные, и кормят хорошо… Но однажды не выдержала – написала всё, как есть на самом деле. Тётя с этим письмом обошла горком, райком и обком. Там посоветовали: «Вызывайте её «тревожной» телеграммой».
Через несколько дней Марина получила депешу: «Мать в тяжёлом состоянии». Средств на билет нет, документы забрали… Спасибо морякам, которые приехали на сбор урожая: они собрали девушке денег и втихаря отвезли её на вокзал.
Тётин плащ
В Свердловске долго не могла найти работу. Обошла все предприятия, но кто ж её возьмёт, без документов-то? Спасла знакомая мамы, которая пристроила её в техническое училище. С дипломом фрезеровщика-универсала Марина отправилась в соседний город. И на новом месте проявила себя хорошо: на предприятии даже дали рекомендацию для поступления в пединститут.
– А я вместо педагогического пошла в театральный. Прихожу на экзамен, а там все на шпильках, в кольцах, в макияже – готовые кинозвёзды! И я: ненакрашенная, в тряпочных туфлях, в самошитом платье и в тётином плаще. Не готовясь, прочитала стихи, прозу – репертуар к тому времени накопился большой. Станцевала в одиночку вальс. Спела песню. «Спасибо, следующий». И больше ничего. Расстроилась и пошагала домой. Да и на что я рассчитывала, ведь конкурс был – больше 200 девушек на одно место! По пути вспомнила: тётин плащ забыла! И бегом обратно. Захожу – как раз зачитывают список тех, кто прошёл. Всего три человека – и среди них я!
На втором курсе Марина вышла замуж, а уже через год ждала первенца.
– Мои одногруппники сдавали курсовую работу, и я пришла поболеть за своих. Вдруг педагог говорит: «Марина, придётся тебе играть Настеньку – наша студентка не явилась!» Представьте: я, с огромным животом, должна была играть героиню-былиночку, которая бегает с цветочком, ловит голубка. Мало того: чтобы скрыть живот, меня нарядили в какие-то юбки и платки, а к тёмной шевелюре экстренно приладили светлую косу. Говорят, в комиссии очень долго удивлялись странной трактовке образа Настеньки. Но актрисе было всё равно – сразу после спектакля её увезли в роддом.
Оля и поросёнок
Получив диплом, Марина поработала два года в Ирбите, потом столько же – в Стерлитамаке. Однажды знакомый актёр, который одно время служил в Ачинском театре, предложил: а давай туда напишем? Она – письмо, в ответ – приглашение.
Так Марина Новосёлова оказалась в наших краях.
– Приехала, а мне говорят: труппа находится на гастролях. Где-то в стороне Лесосибирска, причём связи с ними давно нет. Объяснили, как туда доехать: на поезде, на автобусе, потом на катере, выйдешь в деревне такой-то – и ищи своих коллег. Я добралась до этой деревни, поселилась в гостинице. Каждый день хожу на пристань. Однажды вижу: идут люди. Замотанные в какие-то тряпки, шали, в чунях, грязные, с котомками. И я их встречаю: ярко-красное пальто, лаковые сапожки, белый берет и маленькая сумочка. Вот так и влилась в труппу ачинского театра…
А наутро – кукольный спектакль «Три поросёнка», роль «Ниф-Нифа». Вечером – спектакль «Сослуживцы», в котором ей дали роль романтической Оли, пишущей письма Самохвалову (по этой пьесе впоследствии Эльдар Рязанов снял «Служебный роман»). Тексты пришлось учить буквально за несколько часов…
Десять лет «в коте»
Больше 200 ролей сыграла Марина Новосёлова в Ачинском драмтеатре. И второго ребёнка тоже родила, можно сказать, на сцене.
– Зашла в театр, чтобы оформить декретный отпуск. Меня вызывает руководство: главная героиня заболела. А зал – полный. Ну что поделать? Согласилась. Сижу, читаю текст пьесы, одновременно мне подбирают костюм, гримируют, причёсывают.
Работой Марины остались довольны все. Попросили выручить ещё раз.
– А я утром чувствую: начинается. Придя в театр, сразу предупредила: телефон не занимать! К концу спектакля понимаю, что терпеть уже невозможно. Наклонилась за упавшей ручкой, а разогнуться не могу. Слышу из-за кулис: «Ползи сюда!» А там стоит человек в белом халате… В роддом так и повезли: в гриме, в костюме и парике.
Коллеги убеждены, что конёк Марины Новосёловой – детские постановки.
– Сколько сказок в театре ни ставили, почти во всех играла. Одного только Кота в сапогах – больше десяти лет! Представьте, каково это: шляпа, парик, усы, краги, толстенные колготки, утяжка, плащ, сбоку висит шпага – очень трудно полтора-два часа находиться «в коте», особенно летом. Я вылезала из него вся мокрая! И плакала, и умоляла режиссера – ну освободите меня от этой роли! Но всё решил один мальчик. Играю очередной спектакль, он внимательно разглядывает меня, а потом как закричит на весь зал: «Мама, это же не кот, это кошка!!!» С тех пор Кота в сапогах я не играю.
– С мистикой в театре приходилось сталкиваться?
– Ни разу. Хотя… Однажды, когда умер наш режиссёр Сергей Болдырев, мне приснился сон. Будто сижу я в зале и смотрю спектакль. На сцене – мужчины нашего театра, но лиц разглядеть не могу. Подходит ко мне Болдырев и говорит: «Подвинься». Я подвинулась. А он смотрит на сцену и говорит: «Какого же мне взять… Вот этого заберу!»
Я проснулась в холодном поту и лихорадочно начала вспоминать, кто стоял на сцене. Прихожу в театр, рассказала свой нехороший сон: «Мальчишки, берегите себя!» А через какое-то время у нас умер один из актёров…
– Уже совсем скоро, 20 апреля, состоится ваш бенефис. Волнуетесь?
– Не поверите, но он назначается уже в третий раз! Помню, когда всё сорвалось во второй раз, я сказала: «Давайте закроем эту тему навсегда». И вдруг мне сообщают: мой любимый Дима Нуянзин приезжает! Он и раньше у нас работал, поставил несколько успешных спектаклей, которые кормят нас до сих пор. Работать с ним – для меня счастье! И коллег прошу: отпустите меня красиво. Больше 40 лет я работала для ачинских зрителей, поэтому хочу попрощаться с ними, с коллективом и со сценой. Поэтому уверена, что Дмитрий Нуянзин сделает мой бенефис восхитительным.
– Но вас же наверняка попросят остаться. Хотя бы на разовые спектакли…
– Уходя – уходи.
7 апреля 2014
Автор: Евгений Кондрашов