В апреле 2021 года 10 студенток Высшей школы сценических искусств Райкина курса Павла Руднева и Михаила Дурненкова прилетали в Ачинск из Москвы, чтобы выведать тайны третьего по количеству жителей города Красноярского края. Местом притяжения стал Ачинский драматический театр, на базе которого активно ведётся работа с новыми театральными формами на экспериментальной площадке, а достоверным источником городских мифов и легенд – непосредственно жители Ачинска. Какие сокровенные рассказы доверили ачинцы молодым драматургам? Эта тайна перестала быть таковой 25 ноября, в день премьеры. Написанные девушками новеллы подверглись драматургической обработке лауреата престижной театральной премии «Золотая маска» в 2019 г. Михаила Дурненкова и художественному переосмыслению режиссера Артёма Терёхина. Так и появился спектакль «Клуб «Барон Мюнхгаузен». Мы побеседовали с автором пьесы — Михаилом Дурненковым — в день долгожданной премьеры.
– Расскажите, пожалуйста, о своём курсе?
Михаил Дурненков: Наши студентки (Лара Бессмертная, Елизавета Булаева, Анастасия Гайдукова, Анастасия Ермолова, Екатерина Звягина, Дарина Лекомцева, Анна Лифиренко, Лидия Малкина, Алина Сагачеева, Екатерина Тимофеева) учатся на драматургов-театроведов. Это разные специальности, как два полюса, но между ними находится пространство, его можно назвать «литературная работа в театре», которое они должны освоить в результате нашего обучения и стать таким незаменимым человеком, который называется шеф-драматург. Это и завлит, и тот, кто занимается продвижением спектакля – сюда входит и умение написать инсценировку, и подобрать удачную пьесу – такой человек знает, где их искать, и разбирается в них. При этом обладает способностью написать собственную авторскую пьесу, как драматург. В России это что-то новое, но для всего мира такие специалисты –не открытие. Например, в Германии слово «драматург» означает не того, кто пишет пьесы, а того, кто сидит в театре и делает всю бумажную работу для театра. Так что они у нас «драматурги» в немецком смысле слова.
– Вы были в Ачинске со своими студентками еще весной на лаборатории Драматургическая резиденция «DRAM(A) TEAM» при поддержке СТД. Ожидали ли чего-то на тот момент? Как помогали девочкам? Результат отличается от того, что предполагали изначально?
М.Д.: Лаборатория – это процесс, в котором сложно предугадывать результат. Более того, смысл лаборатории в том, чтобы не было ориентира на результат, ведь тогда ты будешь стремиться только к результату, чистота эксперимента будет нарушена. А лаборатория это эксперимент, это всегда шаг в неизвестность. Я знал, что в результате будут тексты, но о чём они будут, на какую тему, будет ли их что-то объединять – оставалось за завесой тайны. Каждую из историй я обсуждал непосредственно с их авторами, но моё вмешательство, как всегда, было лишь на уровне: помочь, чтобы то, что они задумали, «работало». Но ни в кем случае не изменить тему, историю, т.е. не посягать на их авторское право высказывания. История может быть какой угодно глупой, но она должна при этом работать в театральном смысле слова, быть театральной. Учитывая заявленную нами тему «Клуб «барон Мюнхгаузен», я пытался, как мог, направить студентов в какую-то «небывальщину», в фантазийные истории, выходящие за рамки. Но практически все остались либо в своих внутренних переживаниях, лирическом пространстве, либо в исследовании реальности вокруг себя. Чтобы получилась хоть одна сказка, как в «Бароне Мюнхгаузен» – я такого не припомню.
– Почему жанр мистерия показался наиболее подходящим?
М.Д.: Мне кажется, у нас получилась такая «внутренняя» история. И, как любая внутренняя, она зависит от того, как мы смотрим на предмет, то есть подключается наше субъективное видение, являющееся отражением того, что происходит в голове. Мистерия, по сути, — это отражение психологического состояния человека, это не про реальность, а про то, как мы представляем мир, где ёлки кажутся великанами и приходится сражаться с ветряными мельницами. Это та мистерия, которую подкидывает наша человеческая оптика, и именно она делает рассказанное, как ни странно, психологичным.
– Истории хоть и о жителях одного города, но всё же очень разные. Как удалось свести их воедино? Можете рассказать о работе над «Клубом «Барон Мюнхгаузен»?
М.Д.: Для того, чтобы объединить разношёрстные стилистически и жанрово авторские истории в одну, надо было придумать некую «рамочную» историю, в которой всё это могло бы существовать. Наша работа с Артёмом происходила дистанционно, по зуму в основном, он был тут, а я в Москве, а задача заключалась в сочинении истории, которая была бы про людей, их взаимоотношения, понятна зрителям, и в то же время помогала услышать каждую из написанных студентами историй.
– Для кого всё же эта история?
М.Д.: Если отметать всякие жанровые условности, это – любовная история. А любовная история – она для всех.
– Опыт такого рода случился впервые? В чём сложность совместной работы при создании пьесы?
М.Д.: Я уже много работал с драматургами, за плечами большой опыт коллективного создания пьес, поэтому к таким проектам приступаю абсолютно без иллюзий о том, что все люди будут писать в одном направлении. Каждый создаёт своё. Кажется, что сложность в том, что это совершенно бесконтрольный процесс, некий горизонтальный театр. Каждый участник проекта полноценен, так что здесь надо быть и мягким, и сдерживающим, и объединяющим, словом, обладать всеми качествами резины. (смеется) Ни в коем случае не ломать, не рушить, не быть диктатором. В этом и сложность, и рецепт для такой работы. Постараться создать среду, в которой каждый будет смотреться, как бриллиант.
– Какая идея лежит в основе спектакля?
М.Д.: Это история двух людей, которым вместе невыносимо, но и порознь – никак. Всё, что происходит, ведёт их к пониманию того, что они готовы к этим сложностям совместного существования, потому что им есть ради чего быть вместе, они любят друг друга. То есть у нас получилась история про принятие другого со всеми его особенностями и даже недостатками.
– Прошло некоторое время, можете ли ответить, ощутили ли какую-то пользу для своих студенток? Эта практика – эксперимент. Удачен ли он, нужен ли, стоит ли продолжать?
М.Д.: Конечно нужно! Как руководитель курса, могу сказать лишь субъективно, но я бы делал в каждом семестре такую групповую работу обязательной. Сейчас время от времени слышу от девушек на занятиях один и тот же вопрос: «когда мы ещё куда-нибудь поедем?». Им страшно понравилось работать в Ачинске, быть в Ачинске. Они все с восторгом вспоминают это путешествие как какое-то важное для них событие. Не знаю, насколько это будет интересно ачинцам, но у меня курс объединился после этого! Они стали единым организмом, даже самостоятельно сделали спектакль «Я/Мы дочери» и теперь играют его. Для этого они взяли интервью у различных женщин — дочерей и матерей, и составили монологи-высказывания тех и других. Теперь этот спектакль успешно идёт, они зарабатывают какие-то небольшие «студенческие» деньги, и это, смею предположить, случилось благодаря поездке в Ачинск. И случилось то, чего мы больше всего ждём от студентов: они повзрослели, выросли.
– Как для Вас строился процесс создания этой постановки? Совпало ли ощущение во время написания с тем, что Вы увидели на сцене?
М.Д.: Да, совпало. Потому что каждый шаг мы с Артёмом делали вместе. Не было возможности создавать отдельную пьесу, которую потом режиссёру нужно было бы трактовать по-своему, как это обычно делается. Мы делали это плечом к плечу. Когда Артём говорил: «здесь у меня песня», я понимал «ага, значит, после песни у героев будет другое настроение». Вот так, пошагово, мы создавали это спектакль сначала на бумаге, а потом уже на сцене с артистами.
– Как сложилась работа с Ачинском в драматургическом плане?
М.Д.: Не место заставляет драматурга писать, а его способность подсоединиться к этому месту тонкими щупальцами души, его способность к рефлексии. Каждое место прекрасно по-своему. И конечно, такой спектакль мог возникнуть только в Ачинске.
