Для самых глубоких зрителей мы взяли интервью у художественного руководителя Ачинского драматического театра и режиссёра спектакля «Путаница» в одном лице — Артёма Терёхина.
— Как пришло понимание того, что это та пьеса, которую нужно срочно ставить? Что в «Путанице» такого особенного?
Артём Терёхин: Во-первых, это история про людей и для людей. Во-вторых, эта пьеса совсем недавно прошла на фестивале «Любимовка», попав в шорт-лист. Это именно тот фестиваль, который формулирует новых драматургов. «Любимовка» отбирает и направляет драматургов, которые в обозримом будущем будут ставиться если не во всех, то в большинстве театров России. Алексей Макейчик не исключение. На выше упомянутом фестивале была озвучена фраза, что эта пьеса – хит, и я с этим согласен. Это действительно хитовая история, и главное, она пытается найти ключ к человеческому пониманию себя. Зритель придёт не просто посмотреть спектакль, но и обрести несколько важных вопросов, которые, вероятно, помогут разобраться с самим собой. А я очень радею за театр, который выходит за рамки развлечения и становится некой терапией, обозначает какие-то вопросы. Я считаю, что эта пьеса идеально подходит под эти задачи. А что в ней особенного, так это то, что она не банально написана: в ней есть интересные повороты, которые используются в бытовой мистике. Белорусские драматурги умеют работать с этим термином, например: Д.Богославский, Константин Стешик («Ловушка для птиц»). Бытовая мистика вступает в силу, когда в жизни героя начинает происходить что-то необъяснимое, но это преподносится как будто в порядке вещей. Например, у Маркеса описывается, как люди перестают спать – и это не является какой-то аномалией в том заданном мире. Так и в мире «Путаницы» воспринимается естественным факт того, что тебе из детства начинаешь отвечать ты сам. На мой взгляд, эта метафора важна тем, что нам всем было бы неплохо договориться со своим внутренним ребенком. На ум приходит финальная сцена из советского фильма «Мэрри Поппинс, до свидания» — когда взрослые люди на карусели катаются с самими собой маленькими. И там их детская версия спрашивает: а помнишь, как ты хотел это и это, но не исполнилось? Мне кажется, это предельно честный разговор с самим собой: когда ты начинаешь разговаривать с маленьким ребенком, который живет внутри тебя, который хотел стать летчиком, но что-то не получилось. И в этом разговоре начинаются оправдания или наоборот какие-то убеждения — тогда и выходит наружу правда. Ведь внутреннего ребенка обмануть очень тяжело. И эта редкая пьеса, ставя такие вопросы, напоминает о том, что важно поговорить не только о внешних вопросах, но и о внутренних, выводит их на экзистенциональный уровень. Она помогает остановиться, сделать паузу и выдохнуть, поговорив с самим собой.
— Можете пару слов сказать о жанре «Комичный психологизм»?
А.Т.: С одной стороны, это может выглядеть как некое «жонглерство» словами. Но, с другой стороны, мы ведь понимаем, что любой психологизм комичен. Если в экзистенции пытаться разобраться «глазами» Чехова – это будет вызывать ироническую улыбку. Когда человек начинает копаться в себе, со стороны, волей — не волей, начинаешь иронизировать. То есть для зрителя такая формулировка жанра является своего рода ключом к пониманию того, что важно сохранять адекватность иронии при соприкосновении с психологизмом и не включать всю серьёзность.
-Есть ли в процессе вашей работы какие-то особые приёмы, ритуалы?
А.Т.: Ритуалов как таковых нет. Мне всегда важно, чтобы на сцене были не персонажи, а личности. Поэтому, в первую очередь, я прокачиваю не игру актеров, как часто пишут в СМИ, а самих людей, играющих в спектакле. Мне важно, чтобы им было о чем говорить, чтобы они присвоили этот текст, чтобы говорили своими голосами. Не только техническая сторона важна, а преимущественно моральная. Мы ищем срифмованную тему, о которой они могут через этот текст говорить, подкладываем туда и максимально стараемся сделать так, чтобы они решали во время спектакля свои человеческие задачи. Я сторонник того, что Театр – это больше, чем представление. Это мистерия, которая должна идти со сцены. Зритель приходит не просто за тем, чтобы посмотреть – поаплодировать – уйти. Нет. Должен произойти какой-то процесс. Нравится высказывание Ю.Бутусова о том, что со спектакля
зритель должен уйти на сантиметр выше, чем пришёл. Только хотелось бы пойти глубже: актёр должен уйти со сцены выше, чем пришёл. Это моя основная линия поведения как режиссёра при постановке любого спектакля.
— Если в пьесе занято всего два актёра, упрощает ли это задачу или наоборот? Какие особенности у такого спектакля?
А.Т.: Здесь надо сначала отметить наличие разницы между большой и малой площадкой («Путаница» поставлена на малой сцене). Это разные уровни существования. Если проводить аналогию с кино, то большая сцена – общий план, малая сцена – всегда крупный. Это иная подача материала. Чем больше народу, тем легче создать фон. Чем меньше, тем сложнее: нужно держать внимание на себе без особых средств выражения. Без смены декораций, персонажей. Для меня большой разницы нет, сколько актеров работает, ведь отдача одна и та же: в любом случае полностью прописываешь партитуру актерам, продумываешь персонажей. Актёрам же сложнее. Весь спектакль они не уходят со сцены и держат на себе внимание и нужно резко внутри персонажей перестраиваться, создавать вектор движения, а это, безусловно, «кухня» непростая.
— Есть мнение, что сейчас большой спрос на постановку классических пьес. А вам ближе современная драматургия или же классическая?
А.Т.: Не имеет значения. Классическая драматургия важна и нужна, с ней обязательно нужно работать. Через неё мы растём и учимся, сколько бы лет ни прошло. Это монумент, обязательный для взаимодействия, без которого не смогли бы развиваться дальше. Современная драматургия – не менее важный аспект. Театр – это про сегодня, он тем и прекрасен, что он здесь и сейчас и даёт возможность рефлексировать на происходящее – как понимаем, без современной драматургии это невозможно. Что касается моих «предпочтений», то я, как канатоходец: стараюсь не заваливаться на какую-то сторону и соблюдаю баланс. Одинаково важны и те, и те истории.
— Какие рекомендации дали бы зрителю перед просмотром «путаницы»?
А.Т.: Как и на любой спектакль, важно приходить с открытым сердцем и настраиваться на восприятия информации. Чувствовать, видеть и слышать – это всё. А там уже каждый имеет право на своё личное мнение.
— Какие точки соприкосновения вы предполагаете между «Путаницей» и Ачинским зрителем?
А.Т.: Много где ставил спектакли, часто бываю в разъездах, и это помогло составить мнение о том, что зритель не сильно различается по географическому признаку. Единственное, в маленьких городах театр, т.к. он единственный, должен компенсировать собою, внутри себя, отсутствие выбора. Сейчас мы на пути осмысления того, как справиться с этой задачей. Что касается «Путаницы», я думаю, срифмуется. Ведь это очень понятная история. Она не имеет специфическую направленность на критиков или театральных гурманов, я старался её ставить так, чтобы работала на всех уровнях. То есть её поймут и завсегдатаи театра, и новички. Тем более, нашего зрителя уже можно считать «подготовленным». Мне кажется, этот спектакль будет интересен всем и станет еще одним поводом для диалога.
Фото Артёма Терёхина предоставлено культура24.рф
