Кино, а не сцена!

НЕПРИВЫЧНЫЙ ЛЕВ ПРЯМО ИЗ ЛАБОРАТОРИИ

ОбсужденияНашему городу везет несказанно. Когда ачинцы едут на КРЯКК (репортажи нашего корреспондента с Красноярской ярмарки книжной культуры мы публикуем каждый год), они могут быть уверены, что увидят там многих известных артистов. Но то, что в Ачинск приедет Театр наций под руководством народного артиста Евгения МИРОНОВА, кажется фантастикой. Тем не менее, у нас побывал один из самых грандиозных проектов Театра наций — «Творческая лаборатория». ГОГОЛЬ с ожившей на сцене супермистикой, ТОЛСТОЙ — в «коротких штанишках»… И молодые режиссеры, которые не боятся потревожить неприкосновенность классиков.

НЕ ПОБОЮСЬ ЭТОГО СЛОВА

Задача была сложной. Представьте себя талантливым, смелым молодым режиссером, который попал в проект лабораторий Театра наций. Вы приехали в провинцию, впервые увидели труппу, у вас в руках неподъемный груз под гениальной фамилией ТОЛСТОЙ. И вам надо за три дня сваять эскиз, который, как минимум, не опозорит великое и святое для русских имя Льва Николаевича, а как максимум, представит новый взгляд на хорошо забытое старое. Конечно, найдутся такие индивиды (и я в том числе), которые заявят, что классику смело трогать голыми руками не стоит, к ней надо подходить с пиететом, ибо она самодостаточна. Но для школьников, приходящих в театр, это отнюдь не аксиома. ДОСТОЕВСКИМ их еще надо заинтересовать.

В Ачинск приехали молодые, но уже подающие серьезные надежды Сергей ПАНТЫКИН, Георгий ЦНОБИЛАДЗЕ, Андреас МЕРЦ (Германия). Поскольку данная лаборатория носила название «Актуализация классики», то были предложены для постановок версии современных драматургов по известным произведениям «Башмачкин» («Шинель» ГОГОЛЯ), «Отрочество» и «Ловелас» (ТОЛСТОЙ и ДОСТОЕВСКИЙ соответственно). Лаборатория работала 5 дней и показала три полноценных эскиза, за каждый из которых было предложено проголосовать. Набравший наибольшее количество голосов эскиз, обещали поставить на сцене драмтеатра в виде спектакля.

Организатор, арт-директор лаборатории, театральный критик Олег ЛОЕВСКИЙ сказал:

— Обычный спектакль репетируют два месяца, а эскиз надо сделать за три дня. Но без зрителя это невозможно. Современное прочтение классики — сложная задача сама по себе, поэтому, если артисты пока работают на сцене с текстами в руках, ничего страшного. Конечно, пьеса БОГАЕВА — это не пьеса ГОГОЛЯ, и это надо учитывать. Это видение ГОГОЛЯ БОГАЕВЫМ. А режиссер работает не с оригиналом, а по сути, с новой пьесой. В данном случае это больше вариант для кино. Обилие мистических спецэффектов для сцены — очень сложно. Но театр — вещь необыкновенная. Что получилось и что понравилось — судить зрителю, он и решает голосованием: «оставить, как есть», «продолжить работу», «забыть, как страшный сон».

ВЕЛИКИЙ АНДРЕАС ПОКАЗАЛ ЛЮБОВЬ НЕ НА ОДИН РАЗ

«Я великий немецкий режиссер», — пошутил Андреас МЕРЦ в беседе со зрителями. Стало ясно: с чувством юмора у него все отлично. С другой стороны, в каждой шутке… Его ждал ТОЛСТОЙ. И мы. Нам удалось задать Андреасу несколько вопросов, в том числе и каверзных. Ни он, ни его супруга и переводчица Катя не растерялись (речевая манера режиссера и стиль перевода сохранены). 

—  Андреас, вы, режиссер из Мюнхена, сегодня в Ачинске в рамках театральной лаборатории. Для вас это событие?

— Конечно! Как вы можете сомневаться?!

— Это не сомнение — вопрос. Вы работали на больших площадках, сегодня вы в провинции, один на один с незнакомыми актерами…

— Я параноик (смеется). Мне нужно заранее хорошо подготовиться, а работать без подготовки — это очень серьезное задание для меня. Не зная людей, есть шанс обдумать свои представления, рефлексировать. В такой ситуации возникает некий жар работы, который благотворно позволяет пройти этот путь. Мне это очень нравится. Интересен этот момент тем, что нельзя решить все эти проблемы сидя дома, за столом, заранее. Это меня волнует, будоражит, тем более, я привык работать с подготовкой. Ты приезжаешь сюда и делаешь то, что должен, в предлагаемых обстоятельствах. У меня есть оптимизм, так как театр — это конкретные люди, которые здесь работают. Вопрос не в том, достаточно ли хороши или нет эти люди, есть данность. Мы видим не отстраненный идеал, а реальность. Мне любопытно то, что есть, — это великолепно. Если бы я так не думал, то не смог бы работать.

— Все режиссеры, которые к нам приезжали на разовые постановки, говорили о том, что гораздо интереснее наблюдать за жизнью собственного спектакля после премьеры. Трудность в том, как «собрать» спектакль, после того, как режиссер уехал. Как вы относитесь к этой проблеме?

— Здесь другие условия. Можно использовать что-то захватывающее для актера, потому что у него не будет шанса попробовать сделать это потом. Это проявляет резерв, о котором мы и не догадывались. Эскиз живет только один раз. Когда я делал эскизы в рамках лаборатории в других городах, то потом продолжал работу над ними уже в качестве спектаклей. Здесь нет такого давления, многие вещи находят больше понимания. Если эскиз перерастает в спектакль, то это рождает новую идею, впечатление.

— В таком случае, где больше ответственность: делать спектакль на вспышке эмоций или ставить большой спектакль, за который отвечаешь всерьез, живешь и развиваешься с ним вместе долгое время?

— Если ты хороший режиссер, то всегда ответственен на все 100%, иначе никто не сможет играть. Чтобы что-то жило долго, нужны усилия другого плана. Подобный показ — это как горячая любовь на короткий срок. Хочешь, чтобы из этого получилась женитьба, брак, — надо вкладывать силы. Нельзя удержать уровень горячей любви после свадьбы, но, если работать над этим, то жизнь в браке гораздо насыщеннее. Твоя ответственность в том, что ты должен быть тем самым идиотом, который бежит впереди паровоза, а остальные смотрят на тебя. Побегут ли они следом за тобой, поддержат ли твою идею, зависит от тебя. Их надо мотивировать.

— Какие у вас есть секреты, чтобы за такой короткий срок наладить отношения с актерами, чтобы они услышали и поверили вам? Ведь они вас впервые они вас впервые видят…

— Это тоже вопрос ответственности. У меня может быть прекрасный план и замечательные, проверенные актеры. Но что делать, если здесь их нет? Зато есть другие, и они не хуже. Они пробуют со мной то, чего не делали раньше. Тогда это интересно не только нам, но и зрителю. Идеальный театральный вечер — когда рождается впечатление: «Это все для меня!». Так должен думать каждый из нас.

— Известно, что Евгений МИРОНОВ, руководитель Театра наций, очень тщательно и нестандартно подходит к выбору режиссеров для постановок в своем театре. Каким должен быть режиссер и что есть в вас, чтобы попасть в такой престижный театр и его проект?

— Да, для Евгения Витальевича очень важна эта программа. Мы молодые режиссеры, для нас большая честь участвовать в таком проекте. В Германии, да и вообще в Европе, нет ничего подобного, такого, как русские лаборатории. Это счастье для меня, что я, немецкий режиссер, могу присоединиться к проекту.

— Самое частое обвинение в адрес современного режиссера, который берется за интерпретацию классики на современный лад, — что он покусился на святое. К вам не приходила мысль, что великий классик мог бы обидеться на довольно смелые вариации на тему его произведения?

— Театр происходит в данный момент. Это от живых — для живых и о живом. Когда автор писал свои произведения, он рефлексировал по поводу того, что видел вокруг. Сейчас, когда прошло 200 лет, что-то изменилось, но это неважно. Мы даем возможность думать уже о нашей ситуации, о нашем обществе. Если бы у меня не было актуальной рефлексии, я не мог бы читать вечные пьесы. Те великие дамы и ребята-классики наверняка не писали с ощущением того, что это станет неприкосновенной классикой. Они не думали с придыханием: «О, это будет классика!». Иначе «Три сестры» были бы интересны только как иллюстрация времени начала 20 века, не более того.

P.S. Трудно судить о ТОЛСТОМ, когда один из его героев, почтенный отец семейства, бегает по сцене в обтягивающих коротких лосинах. Непривычно видеть лица актеров крупным планом, которые снимает камера, и тут же картинка проецируется на экран. Громко кричат дети в «Отрочестве». Висит портрет ТОЛСТОГО. Как сказала одна зрительница: «Если вы хотите понять Толстого, не стоит смотреть такие пьесы. Толстой — родник чистой воды, пьеса ПУЛИНОВИЧА — вода, бывшая в употреблении. А спектакль — вообще «Пепси». Не пейте «Пепси» — читайте текст в оригинале». Но актеры — молодцы, сыграли достойно. Точка зрения режиссера тоже любопытна. Не без «но», однако, интересна. По крайней мере старшеклассники на время спектаклей забыли о мобильниках: никто не глазел в монитор. Все смотрели на сцену. Где царил, пусть и непривычный, но вечный и любимый Толстой.


21 мая 2014 

Автор: Таисия Аникина


Во время посещения сайта "Achdt.ru" вы соглашаетесь с тем, что мы обрабатываем ваши персональные данные с использованием метрических программ. Подробнее.

Принять